Василий Звягинцев - Дырка для ордена; Билет на ладью Харона; Бремя живых

Скажем, сочетание быстрой реакции, способности мышц к тонким и точным движениям, устойчивый и одновременно подвижный тип нервной системы, еще кое–какие особенности делают человека идеально предрасположенным к профессиям пианиста, микрохирурга, летчика–испытателя и карманного вора.

Следующий уровень анализа, касающийся уже более глубоких слоев сознания, позволяет уточнить параметры профпригодности.

А проникновение в подсознание дает ключ к нравственным характеристикам личности. И тогда можно определить, какой же путь изберет данный человек для реализации своих способностей, пианиста или все–таки карманника.

Но и это было только, как говорится, «подходом к снаряду». В идеале методика Максима позволяла построить фактически полную психомодель конкретного человека и определить, на что он способен в обычных условиях, в идеале или никогда.

Что нужно сделать, чтобы он проявил свои лучшие или худшие качества, какую работу ему доверить можно и нужно, а от какой его (или работу от него) необходимо оградить. И так далее…

Ляхов понял сразу. Он ведь не просто был умным человеком, он и сам занимался психиатрией и психологией, пусть и недолго, и не слишком профессионально.

— Слушай, брат, если не шутишь, конечно, ты ведь это… Ты ведь, кроме всего прочего, оружие изобрел. Изощренное и опасное. Не знаю, насколько детально оно у тебя проработано, но в идеале…

— Так ведь и я об этом же! — горячо воскликнул Максим. — Как только кое–что стало получаться, я первым делом именно об этом и подумал.

Ну, ладно, вначале предполагалось просто профпригодность наших слушателей к предлагаемой работе определять, программы обучения в процессе корректировать, но потом–то до меня дошло!

Я ведь смогу находить не только положительные качества, но и негативные, преступные и вычислить, как ими воспользоваться. Играть на глубинных чертах личности. Того шантажировать, того сделать своим слугой, другого — наемным убийцей… Ну и так далее. С женщинами, опять же, кое–что узнав, поступать как заблагорассудится…

— А что, с женщинами у тебя проблемы? — подпустил Ляхов коварный вопрос.

— Да при чем тут это, — возмутился Максим. — Я в широком смысле. У одной служебные секреты выманить, другую на панель послать, третью…

— Достаточно. Я все понял. И что же ты такое про меня узнал, что решил пооткровенничать? Впервые, надеюсь?

— Вот именно, что впервые. До этого не с кем было. Я из наших курсантов уже с полсотни проверил. Не то… Нет, ребята в массе хорошие, критерии отбора в академии на уровне, но — не то. В моем понимании. А вот тебя увидел — и удивился…

В волнении Максим налил себе еще рюмку и залпом выпил, не озаботившись предложить собутыльнику. Нервно глотнул остывший кофе.

— Тесты мои, конечно, ты грамотно обошел. Но детекторы все равно не все вычислил. Однако и там, где ты соврал, грубо говоря, результат все равно в твою пользу.

Характер есть характер. С таким, даже ради высокой цели, ребенка ногой пнуть ты не сумеешь или у слепого нищего копеечку из шапки украсть.

Почему я и удивился, как это ты в спецназе десять лет продержался, знаю, что это за служба.

Второе — образование у тебя, судя по схемам, гораздо серьезнее, чем ты утверждаешь. Гораздо больше зон мозга у тебя задействовано, чем требуется по легенде.

— Что, и это можно определить?

— Я же сказал — все можно. У меня ведь экспериментальный материал большой наработан. Есть с чем сравнивать. Все, тобой названное, подтверждается. Но еще должно быть минимум одно высшее образование, какое–то очень специфическое, требующее не только усилий памяти и интеллекта, но и солидных моторных навыков. Инженер–механик, художник, скульптор — нет?

Проницательность Максима или способности его машинки Ляхова почти убедили. Но все же недоработка есть. В машине или в натуре самого Максима. Ему просто не пришло в голову, что объект исследования тоже может быть врачом, в том числе и военно–полевым хирургом. Которому тонкая моторика очень даже требуется.

— Про моторные навыки правильно. Но ты невнимателен. А также находишься в плену стереотипов. Специалист–диверсант, кроме огромного информационного багажа, должен очень много уметь делать руками: мины из подручных средств, ловушки всякие, сборка — разборка — ремонт оружия и прочая, и прочая, и прочая… Куда там штатскому инженеру.

— Согласен, уже два–ноль в твою пользу. Учту в дальнейшем, — поднял руки Максим. — И — последнее, не по значению, а по времени вывода. Не хочешь — не отвечай, но… Мне показалось, что на тебя возложена… нет, не так, должна быть возложена некая высокая миссия…

Доктор на глазах проваливался в пучину тяжелого опьянения, но все еще карабкался, бултыхался, старался удержаться наверху и выяснить то, что считал очень для себя важным.

— О чем ты, брат? Какая миссия? Я сумел выжить там, где выжить почти невозможно, вот и вся миссия. Просто ты неверно трактуешь данные. Толстой мечтал научить жить человечество, я — выжить лично. Всего–то и сходства, что для меня и него это была равнозначная по эмоциональному накалу задача…

— Во! Эт–то ты верно сказал, — выговорил Максим и облегченно упал головой на стол.

Новая жизнь увлекала Вадима все больше. Потому, что она стала совсем другой. Это трудно передать словами, это нужно ощущать — слишком сложный комплекс событий, эмоций, мыслей, встреч, слов…

И быстрота происшедших изменений тоже имела значение. Словно перевели железнодорожную стрелку, и жизнь, как поезд, покатилась совсем по другим рельсам, и все вокруг стало другое — от пейзажа за окнами до стука колес на стыках.

Что у него было совсем недавно? Служба командира подразделения, пусть и медицинского, круглосуточно, плюс прием пациентов с восьми до двенадцати и еще раз с семнадцати и до двадцати. А если нужно — и это тоже в любое время, стоит кому–нибудь прищемить палец или обожраться холодной картошкой во время кухонного наряда.

В виде компенсации — сравнительно приличная зарплата, ощущение некоторой собственной значимости, быстро надоевшая экзотика Востока.

Главное же, что Ляхова терзало, — отсутствие перспектив. Когда тебе еще нет тридцати, а все уже прописано на годы вперед, когда знаешь, что как было, так и будет, все возможные диагнозы заранее известны и собственные действия тоже, предопределенные железными принципами этапности медицинской помощи.

Больных и раненых со сроками выздоровления в пределах недели лечишь сам, всех прочих эвакуируешь в медсанбат или сразу в профильный госпиталь, в зависимости от тяжести случая.